К мысли, которую я обозначил в заголовке, меня привели события последних месяцев.
Они начались летом прошлого года. Тогда в Костромской области прошли праймериз — предварительные голосования за «кандидатов в кандидаты» на выборы в депутаты Госдумы. Цель, обозначенная руководством партии «Единая Россия» при проведении этих праймериз, была мне понятна: выбор наиболее достойных, поиск новых людей и свежих идей, востребованных в обществе. Однако то, что я увидел в реальности, не напоминало ни выбор, ни, тем более, поиск.
Я увидел, что многие кандидаты не присутствуют на встречах с выборщиками, а некоторые не появляются ни на одной из площадок для предварительного голосования. Но именно они почему-то становятся лидерами голосования. К примеру, москвич Гальченко. Он, в конце концов, стал депутатом Государственной Думы от Костромской области. Хотя так и не появился ни на одной площадке. Выборщики спрашивали друг у друга: «Кто такой Гальченко?». А им объявляли, что за этого человека они только что проголосовали, и он — один из лидеров праймериз.
О том, что фактически происходит, я начал догадываться сразу, побывав на первой площадке голосования в Костроме. Там к одной из выборщиц подошел внештатный сотрудник городского исполкома партии «Единая Россия» и прямо назвал кандидатов, за которых ей следует голосовать. Когда и на следующих площадках стали происходить подобные вещи, я настоял, чтобы вскрыли урны. И увидел, что почти в половине бюллетеней «галочки» поставлены явно одной рукой.
С 10 августа 2011 года я начинаю открыто выступать против фальсификации праймериз в Костромской области. Газета «Костромской край» публикует мое интервью под заголовком: «Народное голосование не должно превращаться в профанацию». Я говорю о том, что если выборщиков так «ориентируют», то я не понимаю смысла в проведении праймериз. Объясняю, что не хочу участвовать в мероприятии для «галочки», для обеспечения массовости.
Товарищи по партии уговаривают меня смириться с обстоятельствами. Общий смысл их воспитательных бесед можно свести к двум словам: так надо. «Кому надо? — думаю я. — Избирателям? Нет, им — не надо: нормальные люди не хотят, чтобы их дурачили. Может быть, это надо сорока шести участникам праймериз, семнадцать из которых, оставив свою основную работу, ездят по площадкам для голосований? Нет, вряд ли им хочется терять время на игру под названием «праймериз». Может быть, это нужно Путину, как председателю партии «Единая Россия»? Но зачем ему дискредитация его партии?»
Так и не ответив на этот вопрос, я пишу Путину. Прошу его обратить внимание на то, что в Костромской области общенародное голосование проводится с грубыми нарушениями. Объясняю, что являюсь членом Президиума партии «Единая Россия», депутатом Костромской областной Думы, руководителем предприятия «ФЭСТ», кандидатом общенародных праймериз, выдвинутым Костромским региональным отделением партии «Единая Россия». Что я с пониманием и уважением отношусь к идее «Народного фронта» и проведению народного голосования. Но сегодня эта идея в нашей области дискредитирована. И перечисляю факты, которые считаю дискредитирующими. Сообщаю обо всем губернатору.
И с этого момента заканчивается спокойная жизнь моего предприятия — начинаются проверки. Транспортную проверку, хотя она не была плановой, я пережил молча, так как еще не связывал ее с конфликтом из-за фальсификации предварительных голосований. Но следом — еще одна, которая похожа на налет и уже не вызывает сомнений в том, что это ответ на мои протесты. 19 августа я готовлюсь ехать на очередную площадку праймериз в самый дальний район области — в Вохму. И тут мне звонок: обыск в офисе моего предприятия на улице Петра Щербины. Вернулся из Вохмы. Работники жалуются: проверяющие заняли компьютеры на целый час. Бухгалтер хотела сообщить мне, как руководителю предприятия, о том, что происходит, но ей не позволили.
Оказывается, все это дело — по распоряжению заместителя начальника УМВД России по Костромской области, полковника полиции Н.Н.Пилюгина. Оказывается, у него в отношении ООО «Предприятие «ФЭСТ» была оперативная информация, в том числе — по использованию программного обеспечения с признаками контрафактности. Поэтому, как сказано в распоряжении, с целью установления дополнительных сведений и получения достаточных оснований для решения вопроса о возбуждении уголовного дела, оперуполномоченным ОРУ ЭБ и ПК №1 поручено провести гласные оперативно-розыскные мероприятия.
Кстати, для тех, кто еще не знаком с аббревиатурой ОРУ ЭБ и ПК, она расшифровывается как оперативно-розыскная часть экономической безопасности и противодействия коррупции. Именно эти борцы с коррупцией приходили искать нелицензионные программы для возбуждения против нас уголовного дела. Они честно все перерыли и ничего не обнаружили, кроме того, что (цитирую протокол обследования): «Бухгалтерия ООО «Предприятие «ФЭСТ» расположена на втором этаже двухэтажного здания…, в помещении бухгалтерии расположены оборудованные автоматизированные рабочие места». Им пришлось написать в протоколе, что установленное у нас программное обеспечение имеет лицензию, а запрещенных к свободному обороту предметов и вещей, а также печатей, бланков и других документов, не имеющих отношения к финансово-хозяйственной деятельности предприятия, не обнаружено. Через два дня полиция снова пришла на «ФЭСТ» проверять наличие нелицензионных программ. Но теперь уже в другой офис — на Рабочем проспекте. Естественно, и тут ничего не нашли. После этого я спросил у оперуполномоченных, есть ли им еще что-нибудь у нас проверять? Они ответили, что больше проверять нечего.
Казалось бы, надо извиниться за напрасное беспокойство. Но нет. Неожиданно полиция запрашивает у меня оборотную ведомость: «Руководствуясь ст.13 Федерального закона №№-Ф3 «О полиции», прошу Вас предоставить в наш адрес оборотно-сальдовую ведомость по сч.60 в разделе контрагентов за период с 01.01. 2010 по 01.08.2011г.» Короче, их интересует, у кого «ФЭСТ» приобретает комплектующие материалы. Для чего они полезли в экономическую деятельность предприятия без всяких на то оснований? Однако мы не стали препираться, и сведения дали. Но тут же написали запрос на имя начальника ОРЧБ ЭБ и ПК №1. Суть запроса такова: в УМВД России по Костромской области нет в производстве никаких дел, связанных с какими-либо правонарушениями со стороны нашего предприятия. Поэтому мы требуем объяснить, почему без мотивации у нас запрашивается информация, которая затрагивает финансово-хозяйственную деятельность предприятия, его партнеров и является коммерческой тайной.
Одновременно с этим, мы пишем жалобу в прокуратуру Костромской области на действия сотрудников полиции. Мы требуем объяснить: 1. Какие были основания для того, чтобы устроить проверку предприятия на наличие нелицензионных программ? 2. Почему о проводимой проверке не был извещен директор предприятия? 3. Почему с главного бухгалтера было взято объяснение по поводу проведенной выездной налоговой проверки, что не имело никакого отношения к неподтвердившейся информации о контрафактности компьютерных программ, по которым проводились мероприятия? Почему без предъявления соответствующего постановления был произведен обыск рабочих мест главного бухгалтера и бухгалтеров предприятия? Почему в результате обыска у главного бухгалтера в присутствии понятых был сделан и без оснований изъят оттиск печати ООО «Торос»? Оттиск изъят, несмотря на то, что главный бухгалтер представила доказательства того, что по совместительству является главным бухгалтером данного общества и предъявила договор аренды рабочего места.
По данному обращению я просил принять меры прокурорского реагирования, но почему-то среагировал губернатор Слюняев. Его секретарь позвонила мне и спросила, могу ли я встретиться с Игорем Николаевичем. Я согласился. Встретились в три часа дня. Разговор меня удивил. Во-первых, тем, что при нем присутствовал депутат Государственной Думы Сергей Белоконев. Во-вторых, тем, что начался он как бы ни о чем: «Ну, как дела?» — спросил Слюняев. Я ответил, что приходится воевать с незаконными проверками. Слюняев сделал вид, что ни о чем не знает, и сказал, что может поговорить с Пилюгиным. Я удивился:как такое возможно? И сказал, что уже написал жалобу в прокуратуру.
Дальше события разворачиваются таким образом: мы пишем — нам отписывают. Из прокуратуры города Костромы получаем ответ, что, хотя в ходе проведения проверки признаков контрафактности обнаружено не было, и оперативная информация не подтвердилась, но нарушений в действиях сотрудников ОРЧ ЭБ и ПК №1 не установлено.
Областная прокуратура, куда мы заявили, что не согласны с ответом из прокуратуры Костромы, подтвердила, что ведомство Пилюгина имело право произвести на нашем предприятии все вышеназванные действия. Тогда мы обратились к министру внутренних дел России Р.Г. Нургалиеву с просьбой провести служебную проверку и принять меры по восстановлению нарушенных прав. И вскоре получили ответ от того же Пилюгина. Он писал, что наше обращение к Нургалиеву было переадресовано в Управление МВД России по Костромской области, и внимательно этим Управлением изучено. Короче, мы получили ответ, что в ходе внимательной проверки собственных действий, Пилюгин не нашел в них никаких нарушений. И тогда я обращаюсь к Генеральному прокурору Российской Федерации: «В нарушение части 6 статьи 8 Федерального закона «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации», жалоба была переадресована должностному лицу, действия которого обжаловались», на что получаю из Генеральной прокуратуры ответ, что наше обращение направлено для рассмотрения в прокуратуру Костромской области. Круг замкнулся. Мы так и не узнали, кто и с какой целью отправил ложную информацию о нашем предприятии.
И вот очередное заседание областной Думы, где рассматриваются поправки к бюджету на 2012 год. На заседании присутствует губернатор Слюняев. Депутаты, в том числе и я, выступают с предложениями. И вдруг губернатор говорит, зло глядя на меня: «…Когда после работы в сфере аптечек, лифчиков и бандажей человек начинает говорить о финансово-кредитных, о политике межбюджетных отношений — книжки почитайте, или хотя бы Бюджетный кодекс. А потом хоть со статьями — публикациями обращений!» Способность губернатора публично унизить человека известна многим в нашем регионе. Но тут было что-то еще.
Думаю, губернаторское недовольство было вызвано не моими замечаниями по бюджету, а моими выступлениями против дискредитации праймериз, письмом Путину и настойчивым желанием узнать, кто направляет на мое предприятие действия полицейских ведомств. Я мог бы ответить Слюняеву, что имею право высказываться по бюджету. Хотя бы потому, что депутат. А еще потому, что предприятие мое, которое действительно производит всю ту продукцию, которую он назвал, одно из самых успешных в области. И работники получают достойную зарплату, причем, серых зарплат у нас нет. И платим мы все налоги, и никому не должны. И не из-за меня Костромская область за годы правления Слюняева села в девятимиллиардную долговую яму. Но сдержался. Я просто перебил его, сказав: «Давайте заниматься бюджетом, а не обсуждением личности отдельного предпринимателя и того, какую продукцию он выпускает». Конечно, я понимаю, что даром мне такой диалог с губернатором не пройдет.
Мне известно, что сейчас отделом по экономическим преступлениям администрации области рассылаются письма нашим крупным покупателям с запросами, приходилось ли им возвращать нам продукцию, и в каком количестве. Но эти запросы нам тоже не страшны: мы не производим и, соответственно, не поставляем некачественную продукцию.
На сайте Генеральной прокуратуры недавно увидел сводный план проверок субъектов предпринимательства на 2012 год. Наше предприятие со второго апреля ждут четыре проверки. Две проверки ГУ МЧС России по Костромской области — по 20 рабочих дней; государственной инспекции труда в Костромской области — 50 рабочих часов; Верхне-Волжского управления Федеральной службы по экологическому, технологическому и атомному надзору — 5 рабочих дней. Конечно, это большие потери времени. Но мы привыкли: проверки — плановые. Мы против дополнительных и ничем не обоснованных. Как бороться с ними?
Я начинаю думать, что определенным чиновникам выгодно иметь в своих регионах не очень законопослушных предпринимателей. Больше того, они всячески стимулируют появление таких предпринимателей. Когда мне пришел ответ из Генеральной Прокуроры, я вспомнил, как губернатор говорил, давай, мол, я поговорю с Пилюгиным. А я, наивный, думал, что можно решить по закону. Пока не могу дать точное название тому, что происходит. Надеюсь, у нас — не Кущевка пока что. Но тень ее становится заметной над Костромой. И холодок от этой тени идет. Настораживает склонность к образованию групп: московская группа - в администрации, рязанская — в прокуратуре и УМВД. Они друг друга знают, нас — не знают. Их задача хорошо отчитаться, наша задача — сохраниться. Предприниматели запуганы: одно неверное движение в сторону власти — и у тебя на предприятии либо выемка документов, либо проверка компьютерного обеспечения, либо еще что-нибудь. Я считаю, что надо всем нам подниматься против такой системы взаимоотношений власти с бизнесом.
Депутат Костромской областной Думы, директор предприятия «ФЭСТ» Владимир Михайлов