- Владимир Викторович, Вы серьезно считаете, что можете дать людям свободу? Это что, в Ваших силах?
- Конечно же, я понимаю, что я не президент и не судья. Но я уверен, что смогу сделать людей свободными. И эта уверенность крепнет после каждой встречи, на которой я объясняю, что для этого нужно сделать. Люди соглашаются, что станут свободными, и верят, что я смогу этого достичь.
- Во второй главе российской Конституции «Права и свободы человека» прописаны свобода передвижения, свобода совести, свобода слова и так далее. Разве это не гарантирует гражданам свободу? А какую свободу хотите дать Вы?
- Прежде всего, я восстановлю ту свободу, которую у граждан России отняли в 2003 году, когда вступила в действие новая редакция Гражданского процессуального кодекса. Вместо обязанности суда при выявлении нарушения законных прав граждан выносить частное определение, в новой редакции ввели формулировку «суд вправе вынести частное определение» (то есть специальное постановление, в котором содержится требование государственным органам или должностным лицам устранить выявленное нарушение закона).
В итоге это привело к тому, что суды практически перестали выносить частные определения. Например, за 2015 год в Костромской области судами общей юрисдикции было рассмотрено более 76 тысяч гражданских дел, но при этом вынесено только 9 частных определений, что составляет всего 0,01 процента. Государство обязано гарантировать гражданам неотвратимость ответственности за попрание их личных прав. Именно этой неотвратимости ответственности мы лишены с 1 июля 2003 года, в связи с принятием новой редакции Гражданского процессуального кодекса. Я добьюсь, чтобы суды пресекали выявленные нарушения законных прав на основе обязательного вынесения частного определения и его неукоснительного исполнения виновными.
- Как по-вашему частное определение может восстановить свободу?
- Дело в том, что частное определение в случае нарушения законности направляется судом в соответствующие организации или соответствующим должностным лицам, которые обязаны в течение месяца сообщить о принятых ими мерах. Например, по действующему закону, всем детям-сиротам при достижении 23 лет государство обязано предоставить отдельное жилье. Но по состоянию на 1 октября 2017 года только в Костромской области в очереди на жилье стоят 1074 ребенка-сироты, из которых 656 уже достигли возраста 23 лет. И им квартира не предоставляется даже если они обращаются в суд и выигрывают его. Только представьте, ребенка, которому исполнилось 18 лет и у которого нет родителей, фактически выгоняют на улицу. Тем самым обрекая его на бродяжничество, а возможно даже и на путь преступлений. А если бы суд в обязательном порядке выносил частное определение, то такого бы не было - орган, который нарушает права ребенка-сироты, был бы обязан устранить это нарушение в течение 30 дней.
Следующий пример, по данным исследований Росстата, проведенных в январе 2017 года, в России 4,3 миллиона безработных. Это те люди, которые не имеют возможности трудиться, а значит, они лишены права на труд. У человека должна быть работа с достойной оплатой, обеспечить его такой работой - обязанность государства, то есть правительства и президента.
По данным исследования, проведенного РАНХиГС, в 2017 году 33 миллиона граждан России получают зарплату в конвертах. Работодатели не отчисляют за них взносы в Пенсионный фонд. Значит при выходе на пенсию эти люди будут влачить нищенское существование, будут нуждаться в самом необходимом. Они лишены гарантированного Конституцией права на достойную жизнь.
Если у инвалида нет возможности передвигаться - нет коляски, или в доме, где он живет, нет пандуса, он лишен права на свободное передвижение. Так же как лишены его пожилые люди, которые живут в деревне и не могут дойти до магазина, потому что после дождя размыло дорогу. А уж если родители вынуждены собирать средства на лечение ребенка, значит этот ребенок лишен основного права человека – права на жизнь.
Еще один пример ограничения свободы – всеобщая воинская обязанность. А ведь даже герой известного фильма «Офицеры» говорил, что защищать Родину – это профессия. Я полностью с этим согласен и считаю, что в России в мирное время армия должна быть профессиональной.
- Люди понимают свободу как осознанную необходимость, право выбора, а также возможность поступать так, как хочется. Такие определения свободы дают в учебных заведениях.
- Но это касается личной свободы человека, а она напрямую зависит от той свободы, которую общество признает в виде прав граждан, установленных Конституцией страны, как публичного договора между обществом и государственной властью.
Моё определение общественной свободы – это отсутствие ограничений в жизненно необходимом, а также возможность получать безвозмездно или приобретать, производить и продавать жизненно необходимое. А для того, чтобы общество было свободным, необходимо гарантировать неотвратимость ответственности за незаконное ограничение прав.
- Получается, что у нас свободных людей вообще нет?
- Да, это так. В нашей стране безнаказанно ограничиваются права и свободы самых слабых, самых незащищенных категорий граждан: детей-сирот, инвалидов, пенсионеров, а это ведет, прежде всего, к деградации человека, как личности, а также к постоянному росту преступности и даже увеличению смертности. Потому что личная свобода напрямую зависит от свободы общественной, и человек может быть свободным только в свободном обществе. Моё определение: свободное общество — это общество, в котором гарантируются законно установленные права и свободы граждан и неотвратимость ответственности за необоснованное их ограничение. А так как сегодня этого нет, люди не могут испытывать чувство свободы.
- А что такое, по-вашему, чувство свободы?
- Чувство свободы – это уверенность в том, что ты защищен. Это отсутствие страха, беспомощности, бессилия. Человек чувствует себя свободным, когда ему ничто не угрожает, его никто не обманывает и не ограничивает в правах, когда с ним поступают по справедливости.
Чувство свободы, так же, как и ощущение счастья, очень уязвимо. Одно неприятное событие может счастливого человека сделать несчастным. Так и чувство свободы: когда ущемляется даже одно твое право, ты уже не чувствуешь себя свободным.
- В вашем определении общественной свободы ключевым является понятие «жизненно необходимое». Но ведь оно для каждого человека свое. Например, пандус необходим только инвалиду. Значит и свобода у каждого своя?
- Действительно, для различных категорий людей или представителей разных исторических эпох набор жизненно необходимого отличается. Например, для современного человека к жизненно необходимому относится электричество, автомобиль, телефонная связь, компьютер, интернет. Сравнительно недавно этих вещей вообще не существовало, а сегодня без них человек не может обойтись. И поскольку перечисленные достижения научно-технического прогресса являются жизненно необходимыми, доступ к ним определяет степень свободы людей.
- Вы дали свое определение свободы. Но разве оно само по себе сделает людей свободными?
- В первом разделе российской Конституции права и свободы человека названы высшей ценностью, а их признание, соблюдение и защита отнесены к обязанностям государства.
Право – это свобода, гарантированная человеку государством. Мое определение свободы, как отсутствие ограничений в жизненно необходимом, поможет людям понять, каких прав они лишены. Это позволит восстановить права, а виновных в их ограничении – привлечь к ответственности.
Вся история развития человечества - это борьба за свободу, люди никогда не смирятся со своим бесправным положением и будут с этим бороться.
- Тему борьбы и победы людей за права и свободу Вы решили увековечить и в бронзе, открывая в Костроме памятник Свободе?
- Да, именно так. 15 ноября в Костроме на территории парка «Берендеевка» состоится открытие памятника Свободе «Власть на службе народа». В этой скульптуре власть изображена в виде трехглавого дракона, где каждая из голов символизирует ветвь власти – исполнительную, законодательную и судебную. Наш дракон запряжен в плуг и пашет землю, то есть помогает людям, работая на их благополучие.
Все памятники Свободе, существующие в России, посвящены свободе государства от внешнего врага. И нет ни одного памятника Свободе человека. Теперь такой монумент будет установлен в нашем городе. Приглашаю на открытие!
- Вы считаете, что каждый готов бороться за свою свободу?
- Конечно, да! Возможно, не каждый готов отстаивать свою свободу в суде, но люди сообщают о нарушении своих прав. Поэтому я считаю необходимым предоставить лицам, не являющимся субъектами административного правонарушения, право отстаивать интересы третьих лиц путем подачи исковых требований.
У нас в каждом регионе есть институт уполномоченного по правам человека, вот эти уполномоченные и должны защищать права и свободы граждан. А суд должен стать последней инстанцией, в которую надо подавать на уполномоченного по правам человека, в случае, если он не восстановил попранные права.
Необходимо отметить, что в любом обществе есть архетипы, которые готовы отстаивать свои права, выступать против их ущемления. Борясь за свои права, они будут также бороться за права и свободы как всех, так и отдельно каждого члена общества. Именно таких людей и надо выбирать депутатами, мэрами, губернаторами и президентом.
- Вы определяете свободу как доступ к жизненно необходимому. Например, возможность говорить то, что думаешь не относится к жизненно необходимому. Но если у человека нет такой возможности, разве можно назвать его свободным?
- Жизненные ценности имеют направленность возвышаться от физиологических до духовных. Есть люди, которым достаточно удовлетворения первоочередных потребностей - в пище, одежде, жилище и т.д. Но, жизненно необходимое не ограничивается только тем, без чего человек не может выжить физически.
Для таких людей, как, Варлам Шаламов или Андрей Сахаров, говорить правду и поступать по совести – это такое же жизненно необходимое, как хлеб, вода, крыша над головой. Они своим примером доказали готовность пожертвовать ради этой свободы даже собственной жизнью. Не хочу себя сравнивать с ними, но я тоже не могу молчать, когда вижу несправедливость. И поэтому я хочу, чтобы все люди были свободными!
Инициативу Владимира Михайлова о восстановлении свободы, отнятой у населения в 2003 году в связи с вступлением в действие новой редакции Гражданского процессуального кодекса, прокомментировал Генеральный директор Института системных политических исследований и гуманитарных проектов, руководитель Уральского отделения Фонда развития Гражданского общества Анатолий Гагарин:
- Частные определения всегда были неким прообразом вынесения решения по тем или иным проблемам. Они позволяли, во-первых, достаточно быстро вынести решение по тем вопросам, по которым обращался истец, и, во-вторых, поставить под контроль прокуратуры и других органов те аспекты, которые часто были причиной или следствием тех или иных преступлений.
- Я согласен с Владимиром Михайловым о необходимости возвращения нормы об обязанности судов выносить частные определения. Ведь общие определения не устраняют результатов того или иногда вида преступлений. Мы знаем, что частное определение выносится в адрес определенных личностей, структур, которые способствовали или были задействованы в том или ином случае совершения преступления.
Инициатива Михайлова вполне логична, и, наверное, будет рассмотрена и одобрена. Процесс улучшения законодательства, правоприменительной практики, законодательных актов набирает обороты с каждым днем. Госдума активно занимается этими вопросами, в том числе, пересматривает решения своих предшественников. Особенно те законы, которые были приняты, но не подтвердились или не оправдались на практике.
Поэтому, чем быстрее депутаты Государственной Думы примут предложение, озвученное их коллегой из Костромской областной думы, тем скорее мы улучшим нашу правоприменительную практику, так как она действительно вызывает много вопросов. Со временем возникнут еще какие-то идеи по ее улучшению, но в данный момент, мне кажется, что предложение Владимира Михайлова, безусловно, принесет пользу обществу.
Я знаю, что президент России Владимир Путин активно следит за этим процессом, и, в частности, недавно принял несколько решений, связанных с ограничением деятельности силовиков против бизнеса. Я думаю, что это звенья одной цепи. Нам действительно нужна работающая, справедливая судебная система, и в том числе, правоприменительная практика.
Поэтому я думаю, что требование Владимира Михайлова о возвращении нормы об обязанности судов выносить частные определения, безусловно внесет положительные результаты в этот процесс.
Свое мнение об «украденной» норме высказал директор Института прав человека Валентин Гефтер:
- В некоторых частных случаях, когда не ясно в самом процессе, кто должен исполнить постановление суда, может получиться так, что решение практически невозможно принять. При вынесении общего определения хотя бы понятно, в чью пользу принято решение, и что нужно сделать
Мне кажется, что Владимиру Михайлову нужно посмотреть и с этой точки зрения тоже: какие конкретно аргументы приводят депутаты и какова статистика по этим решениям.
Касаемо ситуации, сложившейся вокруг очереди на жилье детей-сирот из Костромской области, понятно, что в иске должно быть не просто написано "дайте мне жилье по закону". Закон определяет, кто должен предоставить жилье, какие органы исполнительной власти - регион, муниципальные, департамент жилищной политики. Если иск к этому конкретному органу, учреждению, организации, то судья не может принять общее решение в его пользу. Он должен конкретно написать: "Я удовлетворяю ваш иск, и в 30-дневный срок такая-то организация, орган, учреждение должны его выполнить".
Я знаю, что на практике эта норма, о возвращении которой справедливо говорит Владимир Михайлов, не выполняется. Судья понимает, что за 30-дневный срок при большой очереди, при отсутствии социального жилья решение не может быть выполнено. Гарантий никаких нет. Проще принять решение вообще, чем по отношению к конкретному органу исполнительной власти.
Но, в то же время, я не понимаю, как с точки зрения нормы ГПК, если в иске указан ответчик, суд может сказать: "Вообще исполните", но не указать кто? Если в иске этого нет, то тогда я знаю, что суд еще может вернуть, но если это есть, то тогда ситуация очень сложная. Ведь суд входит в конфликт с органами местной власти, а там больше тысячи человек работает!
Поэтому я считаю, что «отнятую» у населения норму, о восстановлении которой искренне говорит Владимир Михайлов, отменять было нельзя. Другое дело, что ею не надо злоупотреблять. Суд обязан не просто вынести решение в пользу той или другой стороны гражданского процесса. Он должен принять все меры по выяснению того, как исполнить это решение. А если он не всегда это может, тогда он должен давать общее решение.
Мнение Владимира Михайлова о том, что свободное общество - это общество, в котором гарантируются законно установленные права и свободы граждан, прокомментировал доцент Государственного университета Высшей школы экономики Алексей Зудин:
- В общем виде с мнением Владимира Михайлова при определении понятия свободы можно согласиться. Да, действительно, в этом высказывании ничего не вызывает особого противоречия, за исключением одного - люди всегда живут в конкретных обстоятельствах. И использовать это определение свободы для оценки жизни и поведения конкретных людей было бы не совсем точно.
Чувство свободы может давать о себе знать в самых разных исторических обстоятельствах. Мы знаем и из опыта, и из научной и художественной литературы, что люди, которые жили в тяжелых экономических и политических условиях, тем не менее были внутренне свободны и поступали, как свободные люди.
А люди, которые живут или жили в относительно благоприятных условиях в отсутствии серьезных материальных стеснений, при демократическом строе, могут, и часто, вести себя несвободно. Они нередко связаны неформальными правилами или страхом. В качестве критерия для оценки реальных ситуаций рассуждения о свободе Владимира Михайлова имеют большой философский интерес.